«Значит, жива».

Однако комната изменилась. Не считая единственного стула, на котором сидела Арди, здесь было совершенно пусто. Голые беленые стены, голые деревянные доски, окна без занавесок.

— Больше ничего не осталось, черт вас дери! — крикнула она, и голос ее звучал хрипло.

«Я вижу».

Глокта нахмурился и шагнул в комнату.

— Ничего не осталось, я сказала! — Арди встала, по-прежнему не оборачиваясь. — Или вы решили, что стул вам все-таки нужен?

Она рывком обернулась, схватила стул за спинку, подняла над головой и с воплем швырнула в гостя. Стул врезался в стену возле двери, полетели обломки дерева и штукатурки. Одна из ножек просвистела мимо лица Глокты и загремела в углу, остальное рухнуло на пол в облаке пыли и обломков.

— Очень мило, — пробормотал Глокта, — но я предпочту постоять.

— Вы!

Он увидел, как глаза Арди под завесой спутанных волос широко раскрылись от удивления. Ее лицо было непривычно худым и бледным, измятое платье казалось слишком легким для этой холодной комнаты. Дрожащими руками она попыталась привести себя в порядок, безуспешно приглаживала грязные волосы, потом насмешливо фыркнула.

— Боюсь, я не готова принимать гостей.

В коридоре забухали шаги Инея, и вскоре его фигура со сжатыми кулаками появилась в дверях. Глокта поднял вверх палец.

— Все в порядке. Подожди снаружи.

Альбинос снова скрылся, и Глокта проковылял по скрипучим половицам в пустую гостиную.

— Что случилось?

Губы Арди изогнулись.

— По-видимому, мой отец оказался вовсе не таким богатым, как все думали. У него остались долги. Вскоре после того, как мой брат отправился в Инглию, ко мне пришли с требованием об уплате.

— Кто пришел?

— Какой-то человек по имени Фаллоу. Он взял все деньги, какие у меня были, но этого оказалось недостаточно. Они забрали столовое серебро и мамины драгоценности — их и было-то всего ничего. Мне дали шесть недель на то, чтобы собрать недостающее. Я отпустила служанку. Я продала все, что могла, но им было мало. Потом они пришли снова. Три дня назад. Они забрали все. Фаллоу сказал, мне еще повезло, что он не взял то платье, которое на мне.

— Понимаю.

Арди тяжело вздохнула.

— Вот с тех пор я сижу здесь и думаю, каким образом одинокая молодая женщина может достать денег. — Она пристально посмотрела Глокте в глаза. — Я придумала только один способ. Честно говоря, если бы у меня хватило смелости, я бы уже сделала это.

Глокта пососал десны.

— В таком случае, нам обоим повезло, что вы трусиха.

Он скинул плащ с одного плеча и завозился, выпрастывая руку из рукава. Как только это ему удалось, обнаружилось, что нужно еще переложить трость из одной руки в другую.

«Проклятье! Я даже великодушного жеста не могу сделать так, чтобы это не выглядело нелепо!»

В конце концов он все же справился с плащом и протянул его Арди, слегка припав на больную ногу.

— Вы уверены, что мне он нужен больше, чем вам?

— Берите. По крайней мере, мне не придется напяливать эту чертову штуку обратно.

На ее лице показалась слабая улыбка.

— Спасибо, — пробормотала она, набрасывая плащ на плечи. — Я пыталась вас разыскать, но… вы куда-то исчезли…

— Прошу простить меня за это. Но теперь я здесь. Больше вам не нужно беспокоиться ни о чем. Сегодня вы переночуете у меня. Мои апартаменты не слишком просторны, но мы как-нибудь разместимся.

«К тому же места будет много, когда я буду плавать лицом вниз возле причалов».

— А потом?

— Потом вы вернетесь сюда. Завтра этот дом будет в точности таким, как прежде.

Она удивленно воззрилась на него.

— Как это?

— О, я обо всем позабочусь. Сначала нужно согреть вас.

«Наставник Глокта, друг одиноких».

Арди закрыла глаза, и Глокта расслышат ее всхлип. Она слегка покачнулась, словно не имела сил стоять.

«Странно, как это бывает: пока испытания не закончились, мы их выдерживаем. Но едва кризис миновал, мы в одно мгновение теряем силы».

Глокта протянул руку и почти дотронулся до плеча Арди, но в этот миг глаза ее раскрылись, она снова выпрямилась, и он убрал руку.

«Наставник Глокта, спаситель молодых женщин, попавших в беду».

Он проводил ее в коридор, довел до разбитой входной двери.

— Если вы не возражаете, мне нужно быстро переговорить с моими практиками.

— Разумеется. — Арди подняла голову и взглянула на него. Ее большие темные глаза были обведены воспаленными красными кругами. — И спасибо вам. Что бы ни говорили, вы добрый человек.

Глокта еле сдержал внезапное желание расхохотаться.

«Добрый? Сомневаюсь, что Салем Реус согласится с этим! Или Гофред Хорнлах, или магистр Каулт, или Корстен дан Вюрмс, а также генерал Виссбрук, посланник Излик, инквизитор Харкер и любой из сотни других, разбросанных по штрафным колониям Инглии или гниющих в Дагоске в ожидании смерти. Тем не менее Арди Вест считает меня добрым. — Странное ощущение, и нельзя сказать, что неприятное. — Мне почти кажется, что я снова стал человеком. Какая жалость, что это чувство пришло так поздно».

Арди в его черном плаще вышла наружу, а Глокта подозвал к себе Инея.

— У меня есть для тебя поручение, мой старый друг. Одно последнее поручение. — Глокта хлопнул альбиноса по мощному плечу. — Ты знаешь ростовщика по имени Фаллоу?

Иней неторопливо кивнул.

— Найди его и сделай ему больно. Притащи его сюда и сделай так, чтобы он понял, кого оскорбил. Все должно быть восстановлено, лучше чем было, так ему и скажи. Дай ему один день. Один день — а потом ты разыщешь его, где бы он ни был, и начнешь резать. Ты слышишь? Окажи мне эту единственную услугу.

Иней снова кивнул, блеснув розовыми глазами в сумраке коридора.

— Нас ждет Сульт, — пробурчала Витари, глядя на них сверху.

Она стояла на лестнице, положил на перила скрещенные руки; обтянутые перчатками кисти свешивались вниз.

— О, конечно. — Глокта, поморщившись, заковылял к раскрытой двери.

«И не стоит заставлять его преосвященство ждать слишком долго».

Щелк, клац, боль — таков был ритм его шагов. Уверенный щелчок правого каблука, затем клацанье трости по звонким плиткам коридора, затем долгое подволакивание левой ноги, сопровождавшееся знакомой болью в колене, копчике и спине. Щелк, клац, боль.

Он прошел пешком от причалов до жилища Арди, затем к Агрионту, до Допросного дома, после чего взобрался сюда, на самый верх.

«Дохромал. Сам. Без посторонней помощи».

Теперь каждый шаг причинял ему страдания. Он морщился, сопел, потел и ругался.

«Но будь я проклят, если сбавлю темп».

— А вы не любите облегчать себе жизнь, — пробормотала Витари.

— С чего ей быть легкой? — отрезал он. — Вы можете утешаться мыслью, что этот наш разговор, скорее всего, будет последним.

— Тогда зачем туда идти? Почему бы не сбежать?

Глокта фыркнул.

— Если вы еще не заметили, я исключительно плохой бегун. Кроме того, я любопытен.

«Мне любопытно узнать, почему его преосвященство не оставил меня гнить в Дагоске вместе со всеми остальными».

— Ваше любопытство может оказаться гибельным.

— Если архилектор хочет видеть меня мертвым, попытки ухромать от него бесполезны. Я предпочту принять смерть стоя. — Он скривился от внезапной судороги, пронзившей ногу. — Или, может быть, сидя. Во всяком случае, лицом к лицу, с открытыми глазами.

— Что ж, это ваш выбор.

— Именно.

«Последний выбор».

Они вошли в приемную Сульта. Глокта был несколько удивлен тем, что беспрепятственно добрался сюда. Он был готов к тому, что любой практик в черной маске, мимо которого они проходили, схватит его. Что любой инквизитор в черной одежде прикажет немедленно его арестовать.

«Однако я снова здесь».

Массивный стол, тяжелые кресла, два практика по бокам огромных дверей — все было как прежде.

— Я…

— Наставник Глокта, как же, как же! — Секретарь архилектора почтительно склонил голову. — Входите незамедлительно. Его преосвященство ожидает вас.