— Наставник Глокта, мне кажется, мы с вами немного сбились с правильного пути…

— Неудивительно, принимая во внимание мою хромую ногу.

Улыбка Вюрмса несколько поблекла, однако он упрямо продолжал:

— Совершенно очевидно, что в настоящее время все козыри в ваших руках, но у моего отца много друзей там, в Срединных землях. Я могу стать для вас значительным препятствием, если мне это понадобится. Значительным препятствием или большой подмогой…

— Очень рад, что вы выбрали сотрудничество. Вы можете начать с рассказа о том, что случилось с наставником Давустом.

Улыбка окончательно погасла.

— Откуда мне знать?

— Каждый что-нибудь да знает.

«И кто-то знает больше, чем остальные. Не ты ли этот кто-то, Вюрмс?»

Сын лорд-губернатора задумался.

«Что это, тупость или чувство вины? О чем он думает — как мне помочь или как замести следы?»

— Я знаю, что туземцы его ненавидели. Они постоянно устраивали заговоры, и Давуст был неутомим в преследовании изменников. У меня нет сомнений, что он пал жертвой одной из таких интриг. На вашем месте я бы задавал вопросы в Нижнем городе.

— О, я совершенно уверен, что все ответы здесь, в Цитадели.

— Только не у меня, — отрезал Вюрмс, меряя Глокту взглядом. — Поверьте мне, я был бы счастлив, если бы Давуст по-прежнему находился с нами.

«Может быть, так, а может быть, и нет. Но сегодня мы никаких ответов не получим».

— Очень хорошо. Тогда расскажите мне о городских запасах.

— О запасах?

— О запасах еды, Корстен, еды. Насколько я понимаю, с тех пор как гурки блокировали наземные пути, все приходится доставлять по морю. Несомненно, вопрос пропитания должен оставаться одной из самых главных забот губернатора.

— Мой отец заботится о нуждах своего народа при любых обстоятельствах! — отрезал Вюрмс. — Наших запасов провизии хватит на шесть месяцев.

— На шесть месяцев? Для всех жителей?

— Разумеется.

«Я ожидал худшего. Что же, уже неплохо, одной проблемой меньше. А проблем здесь море».

— Если не считать туземцев, — прибавил Вюрмс так, словно это не имело никакого значения.

Глокта выдержал паузу.

— И что же они будут есть, если гурки осадят город?

Вюрмс пожал плечами.

— Я никогда не думал об этом.

— Вот как? А что будет, по-вашему, когда они начнут умирать от голода?

— Э-э…

— Хаос! Вот что будет! Мы не сможем удержать город, если четыре пятых населения против нас! — Глокта с отвращением пососал свои беззубые десны. — Вы сейчас же пойдете к купцам и обеспечите мне запас провизии на шесть месяцев. Для всех! Я хочу иметь запас еды даже для крыс в сточных канавах!

— Да кто я вам, мальчик на побегушках? — вспыхнул Вюрмс.

— Вы тот, кем я прикажу вам быть.

На лице Вюрмса уже не оставалось и следа былого дружелюбия.

— Я сын лорд-губернатора! Я не позволю обращаться ко мне в таком тоне!

Ножки его стула яростно взвизгнули. Он вскочил и направился к двери.

— Прекрасно, — промурлыкал Глокта. — В Адую ежедневно ходит корабль. Быстрый корабль, и он прибывает непосредственно в Допросный дом. Там к вам станут обращаться совсем в другом тоне, поверьте. Мне не составит труда найти для вас место на борту.

Вюрмс остановился как вкопанный.

— Вы не посмеете!

Глокта улыбнулся. Своей самой отвратительной, глумливой, беззубой улыбкой.

— Нужно быть большим храбрецом, чтобы ставить свою жизнь на то, посмею я или нет. Вы храбрец?

Юноша облизнул губы, но недолго выдерживал взгляд Глокты.

«Я так и думал, что нет. Он напоминает мне моего друга капитана Луфара. Много блеска и высокомерия, но ни намека на внутренний стержень, на котором они могли бы держаться. Только кольни булавкой, и сдуются, как проколотый винный мех».

— Провизию на шесть месяцев. На шесть месяцев для всех жителей. И проследите, чтобы все было сделано немедленно.

«Мальчик на побегушках».

— Да, конечно, — буркнул Вюрмс, по-прежнему угрюмо глядя в пол.

— А потом начнем разбираться с водой. Колодцы, резервуары, насосы. Людям ведь нужно мыться после всех этих тяжелых работ. Вы будете отчитываться передо мной каждое утро.

Вюрмс сжимал и разжимал опущенные кулаки, желваки на его щеках перекатывались от ярости.

— Конечно, — с трудом выговорил он.

— Конечно. Вы можете идти.

Глокта смотрел ему вслед.

«А ведь пока что я поговорил лишь с двумя из четверых. И уже нажил себе двоих врагов. Мне понадобятся союзники, если я хочу добиться успеха. Без союзников я долго не протяну, никакие указы не помогут. Без союзников я не смогу удержать гурков по ту сторону стены, если они решатся на штурм. Что еще хуже, я до сих пор ничего не знаю о Давусте. Наставник инквизиции растворился в воздухе! Одна надежда на то, что архилектор проявит терпение… Надежда. Архилектор. Терпение. — Глокта нахмурился. — Трудно найти другие три слова, которые так не сочетаются друг с другом».

Это и есть доверие

Колесо повозки медленно повернулось и скрипнуло. Снова повернулось и снова скрипнуло. Ферро мрачно посмотрела на него. Проклятое колесо! Проклятая повозка!

Затем она перенесла свое недовольство с повозки на возчика.

Проклятый ученик! Она не доверяла ему ни на мизинец. Его взгляд метнулся к ней, задержался на одно оскорбительное мгновение и снова ушел в сторону. Как будто он знал про Ферро что-то такое, чего не знала она сама. Это привело ее в ярость. Она отвела взгляд от ученика и уставилась на первого из всадников.

Проклятый юнец из Союза. Сидит в седле прямо, как король на троне, словно родиться смазливым — великое достижение, которым можно бесконечно гордиться! Красивый, чистый и капризный, как принцесса. Ферро угрюмо усмехнулась. Принцесса Союза — вот кто он такой. Она ненавидела красивых людей даже больше, чем безобразных. Красоте нельзя доверять.

Зато трудно представить, есть ли на земле человек более безобразный, чем другой их спутник — здоровенный девятипалый громила. Этот сидел в седле, как большой мешок с рисом. Он двигался медленно, все время почесывался, нюхал воздух и что-то жевал, будто корова. Пытался выглядеть так, будто у него внутри нет ни жажды убийства, ни безумной ярости, ни демонов. Но Ферро-то все знала. Девятипалый кивнул ей, и она сердито насупилась в ответ. Ее не одурачишь — это дьявол под коровьей шкурой.

Впрочем, даже он лучше, чем проклятый навигатор. Тот вечно болтал, улыбался или смеялся, а Ферро ненавидела болтовню, еще сильнее ненавидела улыбки, и тем более ненавидела смех. Глупый человечишка со своими глупыми баснями. Под прикрытием этой чепухи он строил какие-то планы и внимательно за всем наблюдал, она чувствовала.

Что касается первого из магов, ему Ферро доверяла еще меньше, чем всем остальным. Она смотрела, как его взгляд скользит по повозке и останавливается на мешке, куда он положил свой ящик. Квадратный, серый, громоздкий, тяжелый ящик. Он думает, что никто не видел, но она-то видела. Он переполнен тайнами, этот лысый старый пердун с толстой шеей и деревянным посохом. Ведет себя так, будто всю жизнь делает только хорошее. Будто понятия не имеет, как можно заставить человека разлететься на куски.

— Проклятые розовые, — прошептала Ферро.

Она наклонилась с седла, сплюнула на дорогу и яростно воззрилась на пять спин, покачивающихся впереди. Почему она позволила Юлвею уговорить себя, зачем ввязалась в это безумие? Путешествие в жуткую даль, на холодный запад, где у нее нет никаких дел. Ее место там, на Юге, ей следовало бы сейчас сражаться с гурками.

Чтобы заставить их заплатить то, что они ей задолжали.

Безмолвно проклиная Юлвея, Ферро вслед за остальными подъехала к мосту. Сооружение выглядело древним: выщербленные, покрытые пятнами лишайника камни, глубокие колеи, образовавшиеся в тех местах, где катились колеса повозок. Катились тысячи лет, туда и обратно. Под одиночным пролетом арки бурлил поток — обжигающе-холодная струя стремительной воды. Возле моста стояла приземистая хижина, за долгие годы осевшая и вросшая в почву. Резкий ветер срывал с ее трубы клочья дыма, унося их куда-то вдаль.